Александр Георгиевич Траугот (1931) и Валерий Георгиевич Траугот (1936-2009) известны нескольким поколениям читателей под псевдонимом Г. А. В. Траугот.
Три буквы стоят рядом с фамилией, но не для того, чтобы нас заинтриговать или позабавить, не ради эксцентрики пишут художники Александр и Валерий Трауготы еще один инициал. Это имя их отца Георгия Николаевича Траугота. Это он приобщил когда-то сыновей к своему ремеслу и вместе с ними, уже немолодой, начал работать в детской книге. Они успели сообща проиллюстрировать «Синюю бороду» Перро и сказку Андерсена «Новое платье короля». Первый инициал «Г» стал не только данью уважения и памяти отца, но желанием сохранить то творческое начало, которое он открыл в них.
Семья Трауготов была истинно петербургской. Отец окончил Академию художеств, занимался у Петрова-Водкина, Савинова, Рылова. Мать Вера Павловна Янова была архитектором.
 |
 |
Детство Александра и Валерия прошло в типичной коммунальной квартире дома № 3 по улице Большая Пушкарская, где «помещалось население целого уездного города», как говаривал когда-то их дед (до революции дом принадлежал маминому дяде). Недалеко от дома возвышался Князь-Владимирский собор. Облик пятиглавого собора с колокольней завораживал мальчиков, туда они часто прибегали, гуляли в церковном саду. Там прошёл и обряд их крещения.
«Всё в их детстве случилось очень рано: рано заговорили, рано полюбили читать, особенно рано, что естественно, начали рисовать и лепить.
Сохранились рисунки двухлетнего Александра и двухлетнего Валерия. Они постоянно ходили в зоопарк, который, по счастью, был совсем рядом. Дома ловко лепили зверей. А то, бывало, маленький Валерий что-нибудь рисует, а брат, нашалившись в длиннющем коридоре с соседями-мальчишками, вбегает и что-то стремительно поправляет в его рисунке. Валерий – с криком к отцу, тот спрашивает: "Ну что, ведь лучше стало?" – "Да" – "Тогда чем ты недоволен?". Георгий Николаевич поощрял совместную работу сыновей.
Александр любил свою коммунальную квартиру – мало от кого услышишь сегодня такие слова. "Жизнь, этот лучший режиссёр, собрала в едином ковчеге самые непохожие друг на друга семьи, – напишет он позднее, вспоминая блокаду. – Я оттуда, из коммуналки, и, думаю, меня не было бы без неё, то есть я был бы, но был бы другим, был бы беднее". Коммуналка, по его мнению, научила его видеть и понимать людей, развила зрение, "как слух у музыканта развивается при постоянном общении с музыкой". Он с удовольствием вспоминает соседских мальчишек, дружбу, ссоры, игры. "Носились на самокатах по бесконечному коридору, играли в пятнашки, в прятки в тёмных закоулках квартиры". Его привлекала, как он говорит, свобода, независимость от взрослых в мальчишеских отношениях, которых не
бывает ни в детском саду, ни в пионерском лагере. Чувство дома делало братьев счастливыми». (1)
А у себя в комнате они были художниками. На стенах висели репродукции любимых картин: «Прогулка заключённых» Ван Гога, «Девочка на шаре» Пикассо, «Покорение Сибири Ермаком» Сурикова.
Но началась война. Александру было десять лет, Валерию пять. Старший с родственниками остался в Ленинграде, младший оказался в эвакуации. Георгий Николаевич был отправлен на фронт военным художником. Как все дети блокады, Александр пережил всё. Слышал над головой звенящий свист бомб, дом качался от их взрывов, как лодка, был без электричества, тепла и воды. Мальчик ел кашу из клея для обоев, хоронил замёрзшие трупы соседей.
«Испытывал ли я страх? – повторил мой вопрос Александр. – Один из толстовских героев говорил, что он никогда не умрёт, потому что был близок к смерти и знает, что это такое. Так и я чувствовал, что не пострадаю, что буду жить долго, и страха не было».(1)
В феврале 1942 года умерли дедушка и бабушка. Квартира окончательно опустела. К весне в ней осталось двое – десятилетний Александр и Вера Павловна.
Он рисовал всю блокаду. Его рисунки, совсем не детские, – бесценное свидетельство жизни осаждённого города. Александр рисовал не с натуры, по памяти, пером или кистью. Несколькими ломкими линиями, несколькими тревожно плывущими пятнами чёрной акварели мальчик запечатлевал голод, гибель, разрушения, смерть. Эти рисунки Александра Траугота спустя годы войдут в книгу «Жила, была» И. Миксона о судьбе девочки Тани Савичевой и её знаменитом блокадном дневнике.
В июле 1941 года Валерий уехал в эвакуацию. Он оказался за тысячи километров от родного дома, в сибирском селе под непонятным названием Емуртла, что по-татарски означает «сто яиц».
Вместе с другими детьми художников Валерия поселили в двухэтажном доме, рубленном из сибирской сосны, – по шесть ребятишек в комнате. Жёны художников на четыре года стали их воспитательницами. Постепенно обзаводились собственным хозяйством – как иначе прокормить более сотни маленьких ленинградцев? Научились сажать овощи, ухаживать за скотом, построили скотный двор. Была и конюшня с лошадьми.
Но самые главные его впечатления всё-таки о книгах, лепке и рисовании. Библиотека в школе, где он начал в семь лет учиться, была на редкость хороша – от Плутарха и Шекспира до русских классиков. Её
собрал директор школы с литературной фамилией Лир, приехавший из Петербурга в Емуртлу ещё в 1911 году с университетским значком на сюртуке, чтобы учить уму-разуму сибирских детей. Через тридцать лет ему выпало просвещать ленинградских школьников. В ранние тёмные вечера, при свете коптилки – электричества и в помине не было – он читал детям вслух Шекспира, Диккенса, Пушкина, Толстого. Валерий и сам уже много читал. Хроники Шекспира, например, к девяти годам знал наизусть, а потом, уже в Ленинграде, даже разыграл их со школьным другом, самостоятельно смастерив костюмы и вооружение.
Георгий Николаевич, как только появилась возможность, вместе с письмами с фронта стал присылать сыну бумагу для рисования в больших конвертах. И вот еще одна радость: печь для обжига глины. Её оборудовал скульптор Гаврила Александрович Шульц, выбравшийся к ним из блокадного Ленинграда по спасительной ледяной ладожской дороге. Он охотно взял талантливого мальчика в ученики, и Валерий стал сам обжигать вылепленные им фигурки, в основном всякой живности и птичек, за которыми он любил наблюдать, рисовать их и лепить. Так насыщенно прошли для него четыре года.
В Емуртле долго не ведали о блокаде родного города, да и о самой победе узнали не сpaзу – ни газет, ни радио у них не было. В Ленинград и впустили-то не сразу после окончания войны – паспорта выдавали только коренным ленинградцам, да и то не всем. Наконец добились разрешения на въезд, и 14 августа 1945 года Валерий Траугот оказался дома.
Родной дом, хотя и сильно повреждённый снарядом, был по-прежнему красив – своим петербургским охристым цветом, белой лепниной над сохранившимися любимыми балконами. Но вошли они в другой подъезд, со двора. Теперь Трауготы жили в отдельной трёхкомнатной квартире, прежняя, коммунальная, в пятнадцать комнат, была отдана под интернат для детей-сирот. На пороге встречала мама. В самой большой комнате стояли знакомые мольберты. К стенам, как всегда, были прислонены картины отца, кнопками прикреплены рисунки Александра. Валерий развернул свои рисунки и скульптуры, бережно им довезённые. Все смотрели и радовались.
Александр с 1944 года учился в Средней художественной школе (СХШ) при Академии художеств на отделении скульптуры, а в 1948 году в неё поступил и Валерий.
Обстановка в те годы была непростой. Георгий Николаевич отличался широтой мышления, и это не
всем нравилось. Его осудили за вольномыслие и отобрали мастерскую. Писали о нём всяческие осуждающие статьи. Телефон замолчал. Звонили в дверь только верные друзья и по делу. Семья ждала более сурового наказания. Пронесло. Так шли годы.
Александр становился профессиональным скульптором. С детства увлечённый цирком, он сделал цветную фарфоровую статуэтку клоуна Карандаша с собачкой, она пользовалась успехом и много раз тиражировалась; его остроумные фарфоровые скульптуры Буратино, Чиполлино, забавного Олега Попова с петухом и многие другие приобретал Музей города. Для этого же музея Александр вылепил скульптуры персонажей Гоголя, Салтыкова-Щедрина, проявив способность остро видеть характеры.
Валерий в 1955 году уехал в Москву – поступать в Художественный институт имени В. И. Сурикова на скульптурный факультет. Экзамены Валерий сдал блестяще, единственный на стипендию. Через два года напряжённой и интересной учёбы в Суриковском Валерий вернулся домой окончательно – поступил без экзаменов на третий курс отделения декоративной скульптуры Художественно-промышленного училища имени В. И. Мухиной.
К этому времени братья уже профессионально стали заниматься книжной живописью. Была окончательно
достроена просторная мастерская на Петроградской стороне, недалеко от дома, на улице Блохина, для всей семьи. Было где работать, не стесняя друг друга.
Но 28 сентября 1961 года Георгий Николаевич выехал из дома на велосипеде полюбоваться вечерним закатом и – не вернулся. Его сбил грузовик.
«Смерть папы стала для нас не просто трагедией. Было очень трудно. Работали мы тогда, в 60-е годы, в основном в Москве, в Гослитиздате. Принесли рисунки к пьесам Чехова Тамаре Георгиевне Вебер, тогда главному художнику издательства, она их одобрила. Этапным стал сборник стихов Шандора Петефи "Любовь и свобода". Тогда же мы пришли к твёрдой мысли, что отдельной детской литературы
нет и быть не может. Так, впрочем, считали и Пушкин, и Чехов.
Бывает, художник становится рабом своих знаний – истории искусства и пытается копировать великих. Но рисовать так, как рисовали сто, двести лет назад, невозможно. Вдохновляться старыми мастерами – это другое дело».(3)
1960-е, 70-е, 80-е, 90-е, первое десятилетие нового века. Трудная и счастливая жизнь. Братья пишут картины, рисуют по впечатлениям. Занимаются скульптурой. Работа скульптора очень пригодилась им в книжном рисунке.
Валерий в конце 1980-х – начале 1990-х станет главным художником ленинградского отделения издательства «Детская литература», возьмётся спасать угасающее великое дело. Потом будет главным художником в издательствах «Светлячок», «Царское Село», где издавались только красивые книги, малотиражные библиофильские издания.
«Мы очень любим сказки. И, вероятно, больше других сделали различных сказок. Сказка сочетает в себе самые лучшие черты фольклора. Народное искусство прекрасно. Авторская сказка с ним непременно связана. Сказки Андерсена заключают в себе народное сознание, настоящую поэзию. Очень трудный жанр. Немногие писатели могут в нём
работать».(3)
Нет такой сказки великого датского сказочника, к которой бы не прикоснулись братья Александр и Валерий Трауготы. Мир больших, чистых, человеческих чувств, глубоких, благородных мыслей всегда привлекал художников. Для них Андерсен никогда не был детским писателем. Художники расширяют традиционные рамки сказочного жанра, вводя в оформление современные реально-бытовые детали, которые начинают жить иной, удивительной жизнью.
«Каким неожиданным, загадочным, таинственным предстает мир Перро, странным, "окутанным в цветной туман". "Цветной туман" так мрачно красив, что невольно спрашиваешь: "И это Перро?". Да ведь сказки-то волшебные, кроме "Золушки" или "Красной шапочки" есть еще "Мальчик с пальчик", "Синяя Борода", а там злодеи и кровь (хотя и в "Красной Шапочке" волк ещё какой злодей), жестокость и месть. Не зря, значит, в цветном тумане иллюстраций Трауготов творится жутковатое. В вечерней тьме, при отблеске какого-то невидимого света тычет крючковатым пальцем старуха-колдунья в темечко новорождённой принцессе, произнося страшное заклинание ("Спящая красавица").
Господин Кот в сапогах существо тоже весьма не простое. Он окружён почти дьявольским мерцанием
цветовых тонов – фиолетовых, сиреневых, лиловых, дымно-рыжих, огненных, опасных... Да ведь он грозит крестьянам быть разрубленными на куски, если они не исполнят его приказа. Красный плащ на плечах, холодный кошачий взгляд говорят не о простом могуществе этого Господина. Подлинные сказочные трагедии развёртываются художниками, и сказки уже читаются иначе, нежели с иллюстрациями Б. Дехтерёва или Н. Гольц».(7)
О своей работе над чеховской «Каштанкой» художники вспоминали: «… невероятно русская вещь – по интонации, по взгляду на то, что есть преданность. Ведь Каштанка не променяла свой дом на призрачную славу. Поэтому мы подробно изобразили обстановку у столяра, – и его самого, читающего газету.
В этом рассказе, впрочем, нас интересовало всё: и образ цирка, и самого клоуна-дрессировщика. Проследили маршрут Каштанки. Мы посетили клоуна у Исаакиевской площади. Нашли и умную милую собачку, и белого вальяжного кота.
Думали: на что сегодняшним детям будет интересно посмотреть? Ну, на публику в цирке – она была тогда невероятно разная, пёстрая и барственная, и очень простая. На хороших местах сидят дама с лорнетом, кавалергард, гимназист в форменной фуражке... Повыше – горничная, наш столяр-пьянчужка. Решили
показать во всём блеске марширующий полк – на который загляделась Каштанка. С музыкой, нарядными офицерами, гремящим оркестром... Это была лейб-гвардия казачьего полка, шефом его был сам император. Такая иллюстрация нам представляется более правомерной, чем рабское следование сюжету. Да ведь нынешние дети не знают, как это было... Иллюстратор должен создать временную обстановку, эмоциональную ситуацию».(3)
Манера художников особенная: воздушная, изящная. Их рисунки не спутаешь ни с какими другими. Валерий Георгиевич называл такое рисование французским словом «туше» – «прикосновение». Работа должна производить впечатление лёгкого прикосновения, полёта пера или кисти. И в самом деле, словно одним росчерком, без малейших усилий сделаны их рисунки. Но мы-то знаем, что подобная лёгкость не даётся без большого труда, мастерства и таланта.
 |
 |
Иллюстрации художников Г.А.В. Траугот широко известны и популярны не только в России, но и за её пределами. Их тонкими изящными рисунками иллюстрировано около четырёхсот книг общим тиражом более 80 миллионов экземпляров, что равно населению большой европейской страны.
На всероссийских конкурсах А. и В. Трауготы получили более 30 дипломов, 14 из них – первой степени. Художники регулярно участвовали в выставках книг и иллюстраций: в России – ежегодно, а также в Германии, Италии, Чехии, Словакии, Польше, Японии, Франции.
Работы братьев А. и В. Трауготов находятся в музеях Москвы (в том числе в Третьяковской галерее), Санкт-Петербурга, Твери, Архангельска, Петрозаводска, Вологды, Иркутска, Красноярска, Рязани, Калининграда, а также за рубежом: в музее
Андерсена в Оденсе, в Японии, Германии, Чехии и других, во многих частных коллекциях в Европе, США, Израиле. 5 октября 2009 года не стало Валерия Траугота. Однако новые книжки с подписью иллюстраторов «Г. А. В. Траугот» продолжают выходить. Теперь работает один Александр, а отец и брат продолжают жить в его рисунках.
В последнее время он всё реже покидает Петербург ради Парижа, где ещё не так давно проводил по многу месяцев со своей женой – француженкой Элизабет.
В конце марта 2014 года Александр Георгиевич Траугот получил премию Президента России «за вклад в развитие отечественного искусства иллюстрации детской и юношеской книги», а именно за иллюстрации к книге А. Волкова «Волшебник Изумрудного города», которая вышла в 2015 году в издательстве «Вита Нова».
«Когда я держал в Кремле своё ответное слово, мне было предписано говорить не более двух минут. Не знаю, уложился ли я… Но я спросил Путина, могу ли шепнуть ему одно слово на ухо, – рассказывает Александр Траугот. – И я шепнул: "Тиражи". Он сказал мне: "Хорошо". А ведь действительно – детские книги выходят недопустимо мизерными тиражами. Мне кажется, президент меня услышал».
Список книг, проиллюстрированных
Г. А. В. Траугот
Аксаков С. Т. «Аленький цветочек»
Андерсен Г. Х. «Новое платье короля», «Стойкий оловянный солдатик», «Принцесса на горошине», «Сказки», «Сказки и истории»
Баух Е. И. «Горшки и граф Трюфель»
Берггольц О. Ф. «Стихи и поэмы», «Встреча», «Прошлого нет»
Блок А. А. «Стихотворения и поэмы»
Борисова Е. Б. «Счастливый конец»
Борисова М. И. «Интереснее пешком: тридцать три стихотворения и три рассказа о Ленинграде-Петербурге»
Братья Гримм «Сказки»
Булгаков М. А. «Мастер и Маргарита»
Бутков Я. П. «Повести и рассказы»
Волков А. М. «Волшебник Изумрудного города»
Гернет Н. В. «Сказка про лунный свет»
Гауф В. «Сказки»
«Глупый тигр»
Гоголь Н. В. «Ночь перед Рождеством»
Гомер «Илиада», «Одиссея»
Гофман Э. Т. А. «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер», «Щелкунчик и Мышиный король», «Золотой горшок»
Гумилёв Н. С. «Капитаны»
Дубянская М. М. «Раздвигайся шире, круг»
«Живой в царстве мёртвых»
«Заколдованный холм»
Зощенко М. М. «Избранное»
Келер В. Р. «Сказки одного дня»
Киплинг Р. «Меч Виланда»
Кршижановская Е. И. «Человек решает сам»
Крученюк П. «Маленькая кошка и хитрый мышонок»
Кружков Г. М. «Дождливый остров»
«Кубинские народные сказки»
Куприн А. И. «Изумруд», «Олеся»
Лисняк А. Г. «Колокольчик Простотак»
Льюис К. «Лев, Колдунья и платяной шкаф»
Мар А. М. «Ручей из Тюрингии», «Кобольды живут в Норвегии»
Матвеева Е. А. «Двенадцать историй из жизни Джоаккино Россини»
Мацоурек М. «Плохо нарисованная курица»
Межелайтис Э. «Кастант-музыкант»
Метерлинк М. «Синяя птица»
Набоков В. В. «Стихотворения»
Некрасов Н. А. «Генерал Топтыгин»
Перро Ш. «Синяя Борода», «Сказки матушки Гусыни», «Волшебные сказки»
«Песни: фронтовой сборник»
Петефи Ш. «Любовь и свобода»
«Похождения хитроумного Алеу и другие сказки Камбоджи»
Прокофьева С. Л. «Не буду просить прощения»
Пушкин А. С. «Полтава», «Маленькие трагедии», «Дубровский»
Ростан Э. «Сирано де Бержерак»
Сергуненков Б. Н. «Сказки»
«Сказки народов мира Т. 4.:сказки народов Европы»
Толстой Л. Н. «Лев и собачка»
Цыферов Г. М. «Мой Андерсен», «Тайна запечного сверчка», «Как лягушонок папу искал»
Черкашин Г. А. «Кукла»
Чехов А. П. «Пьесы», «Каштанка»
«Японские народные сказки»
О творчестве
1. Кудрявцева Л. Линия, цвет и тайна Г. А. В. Траугот / Л. Кудрявцева, Д. Фомин ; худож. Г. А. В. Траугот. – Санкт-Петербург : Вита Нова, 2011. – 416 с.
2. Кудрявцева Л. Какую книгу Александр Траугот показал в Кремле? / Л. Кудрявцева. – Дошкольное воспитание. – 2014. – № 9 – С. 40-51.
3. Траугот А. Траугот В. Глубина сокрыта : [известные петербургские художники-иллюстраторы о своём детстве и творчестве / беседовали Н. Назаревская, Л. Кудрявцева] // Детская литература. – 1992. – № 10. – С. 58.
4. Траугот А. Книжка – это интеллектуальная затея / А. Траугот, В. Траугот // Художники детской книги о себе и о своём искусстве : статьи, рассказы, заметки, выступления / сост. В. И. Глорец. – Москва : Книга, 1987. – С. 242-250.
5. Асмус Е. Траугот. Облечённые божьим доверием : блистательная семья художников Траугот : [эссе написано ко дню открытия выставки «Семья Траугот» в Русском музее] / Е. Асмус // http://asmus-e.livejournal.com/164365.html.
6. Дробышева М. Доверяйте богу : о творчестве художников Г. А. В. Траугот // http://www.avrora-lukin.ru/--32006/386.html.
7. Кудрявцева Л. Траугот Г. А. В. // http: //redakzia.ru/artists.
Александр и Валерий Трауготы : дайджест для рук. детского чтения / Приморская краев. дет. б-ка ; сост. А. С. Черноморская. – Владивосток, 2016. – 12 с.